Валерий Веневцев, Нина Чекирда 2017
Частное предпринимательство стало заметным трендом в современной России. Соцсети и СМИ переполнены рассказами о новых стартапах, в регионах как грибы вырастают экофермы или локальные туристические проекты. Кажется, что все вокруг стали экспертами в бизнесе. Ну или почти все. Это оживление выглядит несколько странно на фоне большого экономического кризиса, начавшегося в 2008-м. Как на самом деле выглядит жизнь новых предпринимателей? Чем они дышат и о чем мечтают? «РР» не стал полагаться на бездушную статистику, а вместо этого изучил истории реальных людей, открывших свое дело во время кризиса
Несмотря на очевидные различия в рассказах этих людей, можно выделить очевидные типы современного российского предпринимателя. С одной стороны, это профессиональные бизнесмены — их иногда называют «серийными предпринимателями». Они мыслят рационально, не склонны к сантиментам и стараются действовать в соответствии с устоявшимися принципами предпринимательской «науки». С другой стороны — люди творческие, начавшие свое дело без какого-либо плана, иногда просто случайно. Бизнес для них не самоцель, а скорее способ обустроить свое жизненное пространство, подвести под него какой-то экономический базис. В нашей выборке таких оказалось больше. Но мы, разумеется, не претендуем на математическую точность.
Марина Мельникова — мать троих детей. В 2008 году, в разгар большого экономического кризиса, она вместе с мужем Алексеем Носовым оставила размеренную московскую жизнь и уехала жить в Смоленскую область под Вязьму. Сегодня супруги развивают свой молочный бизнес и открыли собственный интернет-магазин milk2you.
До переезда Марина была редактором на радио, а муж Алексей работал в строительстве. Родилась дочь, и семья купила дачу в Смоленской области. Здесь супруги вдруг осознали, что им нравится жить на природе.
— Видимо, произошла какая-то переоценка ценностей из-за того, что родилась первая дочь. Захотелось покоя, не хотелось больше всей этой суеты московской, — рассказывает Марина. — Конечно, переоценка жизни произошла плавненько. Мы сначала много мотались из Москвы на дачу и обратно на Смоленщину. А потом вдруг поняли, что надо жить тут, в деревне. В Москве даже в детский сад нас не брали, а тут нашу девочку сразу приняли. Муж еще тянул стройку какое-то время в Москве. Но это очень сложно, когда дело в Москве, а сам ты в деревне в трех часах езды. Вот мы и переключились окончательно на провинцию. После декретного отпуска я все-таки попробовала выйти на работу. Но меня хватило ровно на месяц. Мне мои кабачки и огурцы милее — потому что я вижу результат своего труда. Вы не поверите, но нам в лесу жить оказалось интереснее! Хотя я всегда была обычным активным москвичом.
Молочный бизнес возник не по плану, а сам как бы вырос из жизни. Марина считает, что свое дело они с мужем соорудили буквально «на коленке»:
— В деревне мы увидели, что есть молоко, что можно делать вкусную натуральную еду и даже ее продавать. Сначала муж просто возил баночки друзьям в город. Нам их по случаю заказывали: «Будете в деревне — привезите нам молока». А потом клиентуры стало больше. Тут мы и решили сознательно это дело надо дальше развивать, чтобы дальше жить с каким-то интересом.
Супруги зарегистрировали сайт, купили маленькую итальянскую сыроварню, муж прошел специальные курсы. С тех пор Марина и Алексей занимаются производством, а их друг в Москве распространяет готовую продукцию. Конечно, не обошлось без сложностей.
— Здесь деревня глухая: нет магазинов, вообще ничего, — говорит Марина. — Сначала нас это только радовало, а когда семья разрослась до трех детей, понадобились деньги. Вот тут уже начали всплывать всякие проблемы. Смоленская область — это регион в упадке, это нищий регион, депрессивный, не развивающийся, это полная… я даже не знаю, как назвать. Мы этого не понимали, когда переезжали. В один год вообще негде было брать молоко на переработку. Одна ферма неподалеку разорилась, у другой ветслужба забрала все стадо под нож. В этот сложный момент, чтобы кормить семью, муж за 15 тысяч устроился работать тренером по лыжным гонкам в ДЮСШ.
Марина жалуется, что в ближайшей поликлинике не хватает врачей. Нет никакой культурной жизни. А иногда случаются обрывы линии электропередачи, и деревня погружается во мрак. Зимой может занести снегом все дороги — ни пройти ни проехать. Но почти со всеми неприятностями семья как-то справляется. За медициной и культурной жизнью ездят в Москву, домой куплен автономный электрогенератор. А дороги в деревне чистят вскладчину — в частном порядке нанимают тракториста.
— Мы не жалеем, что уехали. Хотя культурной жизни, конечно, не хватает. Вязьма — все-таки немного грустный город. Несмотря на то что старинный, смотреть там нечего. Но у нас чистота, порядок, тишина. Хотя я понимаю, что, когда дети вырастут, они здесь жить не будут. Учиться поедут, видимо, в Москву. Я не думаю, что они потом вернутся. Потому что будущего для детей я здесь не вижу. Если только захотят продолжить наше молочное дело.
Но городскую прописку Марина так и не сменила. По паспорту она по-прежнему москвич:
— На этот шаг мы не идем. Окончательно рвать с большим городом все-таки не хочется.
Мария Суворова и Денис Сионов тоже уехали из Москвы. Сейчас они с успехом развивают частный туристический бизнес в Калужской области: организуют сплавы по реке и строят гостиницу для путешественников.
Бизнес возник без всякого плана, методом проб и ошибок. А началось все с покупки участка земли. У семьи были свободные средства, которые они захотели во что-то вложить. Решили приобрести участок в Калужской области.
— У нас на тот момент не было никаких конкретных мыслей, близких к бизнес-плану, — рассказывает Мария. — Просто захотелось купить кусок земли за городом и что-то построить на нем. Очень долго искали и в итоге выбрали Калужскую область, потому что здесь у моего мужа живут родственники. Это под Боровском, в 100 километрах от Москвы.
До переезда в Калужскую область Мария Суворова тоже жила в Москве. Мария и теперь считает, что это была очень рискованная сделка. Но так уж у нее заведено — прыгать в неизвестность без оглядки и сожалений.
— Авантюра, конечно, жутчайшая, — признается она. — Мы приехали весной — грязь, распутица. Нам показали участок, это был просто кусок поля. Там вообще ничего не было, никаких коммуникаций. Земля заросла жуткими сорняками, мы стояли по колено в грязи. Дома я мужа спрашиваю: «Ну что? Прыгаем в неизвестность?» Денис говорит «Давай, прыгаем! Пока мы молодые, можно решиться, потом уже не сможем». Мы мысленно перекрестились и нырнули в это во все… До сих пор не можем вынырнуть. Купили землю, своими силами провели газ, протянули электричество. И начали строиться. Это, конечно, было очень тяжело. Все очень долго, занудно, потому что мы были два неопытных городских человека, нас постоянно кто-то обманывал. Но мы понимали, что здесь очень большой потенциал. Мы верили.
Как и многие начинающие предприниматели, Мария и Денис столкнулись с непониманием друзей и близких.
— Мне, конечно, все мои друзья сказали, что я больная, — рассказывает Мария. — Ну куда вообще москвичка с гламурной работой лезет! Денис тогда занимал очень хорошую должность. И вдруг мы все это бросаем и уезжаем в какую-то гиблую деревню, в которой нет даже собственного жилья. Моя сестра мне звонила и говорила: «Слушай, ну ты признайся. Тебя, наверное, какая-то секта совратила. Нормальный человек на такое не может решиться».
Когда сложный процесс адаптации к сельской жизни завершился, супруги стали изучать преимущества района, в котором поселились. Идей было много. Одно время даже хотели открыть детский лагерь. В итоге решили заняться турбизнесом, устраивать сплавы по реке Протва.
— У нас здесь место с туристической точки зрения интересное, — говорит Мария. — Во-первых, Боровск — исторический город. Плюс «Этномир» — известный на всю Россию развлекательный парк. Плюс парк птиц. Река Протва. Здесь много всего и, конечно, очень красиво. Но никто из местных не думал тут ни о каком туризме. А мы верили в потенциал этого места — и не ошиблись.
Сейчас супруги строят частную гостиницу, в которой смогут останавливаться их клиенты. Чтобы завершить этот проект, приходится искать внешних инвесторов. Оглядываясь назад, Мария сама удивляется, как ей удалось преодолеть бесконечные препятствия на пути к своему делу:
— Если бы нас тогда кто-нибудь бы просветил, что нас впереди ждет в плане формальностей, взаимодействия со всякими чиновниками, мы бы, конечно, сказали: «Хо-хо! Нет уж, мы к такому не готовы». Но ни о чем таком мы не знали и на голом оптимизме приходили в местную администрацию, предлагали: «Ребят, ну вот мы тут хотим такое сделать…» На нас смотрели странно, но не отказывали: «Попробуйте, может, что и получится». Ну, вот и пробовали.
Исследуя жизненный путь наших героев, мы обратили внимание, что зачастую они начинают свое дело без кого-либо определенного плана, руководствуясь только собственным чутьем и «дебютной» идеей. Что думают об этом феномене эксперты?
— Весьма распространенная практика, — говорит первый вице-президент общественной предпринимательской организации «Опора России» Владислав Корочкин. — И практика эта в общем-то абсолютно правильная. Учебники существуют не для предпринимателей, а для наемных менеджеров. Это совершенно разные занятия: менеджеру важно минимизировать риски, избежать ошибок, а предприниматель должен рисковать, в этом суть его деятельности.
Корочкин напоминает, что очень часто новые проекты возникают на чистом энтузиазме основателей. И на первом этапе, как правило, есть только идея, которая вдохновляет предпринимателя. В этот момент нет никакого конкретного бизнес-плана или стратегии. На следующем этапе, когда проект фактически уже запущен, предприниматель пытается коммерциализировать свою идею, обеспечить проекту экономическую эффективность:
— Именно таким эволюционным путем, методом проб и ошибок возникли многие успешные компании, например Coca-Cola или IBM. Проекты, успешно прошедшие второй этап, часто могут быть проданы стратегическому инвестору. Это один из путей развития бизнеса, выросшего из голой идеи.
Похожей точки зрения придерживается руководитель Ассоциации менторов Московской Школы управления Сколково, старший преподаватель Экономического факультета МГУ Михаил Хомич. Он считает, что на начальном этапе невозможно избежать многочисленных изменений, перенастройки изначальной идеи. Но какое-то видение своего проекта все-таки иметь необходимо, считает эксперт.
— Мы обычно говорим: «План — ничто, планирование — все!» Любой план, конечно же, сразу пойдет наперекосяк, но это не значит, что его не должно быть вовсе, — говорит Хомич. — Думаю, начинающему предпринимателю не нужно создавать классический бизнес-план из учебников. Эта форма избыточна и во многом устарела. Но иметь какое-то видение ближайшего будущего, конечно же, необходимо.
Хомич убежден, что главная проблема начинающих предпринимателей состоит вовсе не в отсутствии стратегического видения, а в нежелании учиться и перенимать чужой опыт.
— Бытует мнение, что предпринимательству невозможно научить, — поясняет он. — Это не совсем верно. Тут уместна аналогия с футболом. Если десять лет тренировать футболиста, можно из любого человека вырастить профессионала, которые станет одним из лучших в стране. Скорее всего, он не будет гением футбола, но профессионалом точно станет. Так же и в бизнесе. Бизнес-образование прежде всего позволяет избежать ненужных рисков. Мы на своих обучающих семинарах рассказываем начинающим бизнесменам о тех «граблях», на которые не стоит наступать в сотый и тысячный раз.
Хомич считает, что наиболее эффективный способ передачи опыта — менторство:
— Если ты собираешься открыть кафе, то разумно попросить о помощи опытного ресторатора. И так в любой сфере. Институт менторства очень распространен за границей. В России он пока только формируется, и мы в Стартап Академии Сколково как раз и пытаемся его продвигать.
Супруги Алексей Черняев и Оксана Трофимова создали центр дайвинга в египетском Дахабе, на берегу Красного моря. Раньше Алексей работал в спортивном магазине в Самаре, а Оксана трудилась в крупной корпорации в Москве. Познакомились они уже в Египте. Оба стали предпринимателями в общем-то случайно. Алексей приехал в Дахаб поработать инструктором дайвинг-центра, а Оксана выбралась погостить к подруге и в итоге решила остаться здесь навсегда.
— Я работала в очень известной иностранной компании, — рассказывает она. — Первый год было интересно, но потом надоело ужасно. И в этот момент я как раз заехала в Дахаб. Очень меня тут зацепило. Мы познакомились с Лешей, и через какое-то время я поняла, что не могу больше работать на прежнем месте. Сначала думала, что я перееду сюда, а через месяц начну помирать со скуки и вернусь в Москву… Но не тут-то было!
Свое дело открыть в чужой стране оказалось непросто. Супруги столкнулись с местными негласными законами и сложным менталитетом жителей. Проект получился только с третьей попытки.
— Тут надо учитывать местную специфику, — поясняет Оксана. — Местные законы «де юре» одни, а «де факто» совсем другие. Очень много нюансов, которые на первый взгляд не видны, но очень важны. В первые годы было много неприятных сюрпризов, хотя и сейчас иногда они тоже случаются. Мы с самого начала выбрали путь легального бизнеса. Хотя в те годы в Египте можно было партизанить, работая без необходимых разрешений и лицензий. Но интуиция подсказала, что не стоит расслабляться. Местные жители — люди непростые. Как только появляется какое-то новое место, оно начинает мозолить им глаза. И если есть возможность, владельцев часто из бизнеса выдавливают. Нам очень помогло, что мы с самого начала все делали официально.
Супруги планируют и дальше развивать свой бизнес. Им нравятся город, новые знакомства, климат и режим жизни: здесь нет спешки и московской суеты. Семья живет в 50 метрах от моря, из транспорта в основном использует велосипеды. В следующем году дочь Алексея и Оксаны пойдет в местную школу. Дома она уже пишет арабские прописи.
Супруги хотят оставаться в Дахабе и дальше. Жизнь в мегаполисе их больше не привлекает. Оксана говорит, что, по сути, у них поменялось мировоззрение.
— Люди здесь живут совсем по-другому, — рассказывает она. — Идешь в магазин за хлебом — со всеми поздороваешься по дороге, все тебе улыбаются, спрашивают «как дела?» Народ у нас тут необычный: много приезжих из Европы, России, Украины и даже из Японии. Живешь и удивляешься, сколько разных интересных людей на свете. Здесь для нас все встало на свои места. Со своими знакомыми из России мы теперь говорим на разных языках. Они там продолжают крутиться как белки в колесе: работа, кредиты, пробки, ипотеки. Думаю, что многое из этого теряет смысл, если не получаешь от жизни удовольствия.
Ирина Эфрос организует в родном Санкт-Петербурге развлекательные мероприятия на английском языке — квесты, кулинарные курсы и тематические ужины. Дела идут неплохо, но хочется большего. В будущем Ирина планирует открыть свое кафе — обязательно на Английской набережной — чтобы объединить все свои проекты в единое культурное пространство.
Интерес к английской культуре у Ирины не случайный. Она окончила магистратуру в Лондоне и даже собиралась остаться в британской столице навсегда. Но не сложилось. Тогда в Великобритании бушевал кризис, хотя и без всякого кризиса в Лондоне иностранцу устроиться очень трудно: цены на жилье зашкаливают, а на рынке труда жестокая конкуренция.
Несколько лет Ирина поработала в российских компаниях, но в итоге поняла, что хочет заниматься своим собственным бизнесом.
— Я решила, что весь свой интерес к Англии, все свои знания и умения могу реализовать в этом проекте, — говорит она. — Дело сразу пошло, такое иногда бывает. И с самого начала я стала хорошо зарабатывать. Наверное, потому что мой папа 37 лет занимался бизнесом, и я с детства наблюдала за жизнью предпринимателя. Скажу честно: это очень тяжелая работа, совсем не сахар! Предпринимательство похоже на американские горки. Сначала едешь вверх — деньги какие-то идут, мероприятия твои нравятся людям. И ты прямо в восторге от себя. А потом всего через два дня — бах, резко вниз. Люди не пришли, ничего не получилось. И все, депрессия…
Но больше всего Ирину расстраивает непонимание друзей. Родители ее поддерживают, чего не скажешь о приятелях и знакомых:
— Когда я нескольким людям сказала, что зарегистрировала ИП, они так на меня посмотрели, как будто бы я билет в космос купила и прямо завтра вылетаю. Предпринимательство — это сложно, и мои знакомые не понимают, зачем мне эта сложность нужна. Ведь можно спокойно устроиться на работу и получить стабильный оклад. Но лично мне это не подходит. Не терплю, когда на меня давят, руководят мной. У меня, наверное, завышенный порог чувствительности. Некая гордость, ощущение, что я достойна лучшего. Это качество мне всегда мешало работать на кого-то другого. Такому типу людей нужно делать свои собственные проекты.
Многие начинающие предприниматели часто жалуются на непонимание окружающих — друзей, коллег, а иногда и близких родственников. А действительно, так ли уж хорошо мы понимаем их мотивы? Ведь зачастую они весьма далеки от хрестоматийной жажды богатства и власти. Заместитель заведующего Лабораторией экономико-социологических исследований НИУ ВШЭ Светлана Барсукова много лет посвятила социальным исследованиям неформальной экономики. По ее оценкам, новые предприниматели в России появляются по двум сценариям:
— Первая история — это про самостоятельность, самовыражение, мечты изменить мир, естественно, в лучшую сторону, — поясняет Барсукова. — Такие ребята любят цитировать переводные книжки про нынешних миллионеров, начинавших в гаражах и закутках. Это экономические романтики, категорически не приемлющие «крысиные бега» корпоративного мира. Зачастую при их энергии и талантах они могли бы зарабатывать в корпоративном секторе неплохие деньги, но для них такой сценарий равносилен «продать душу дьяволу». Как правило, это молодежь с высшим образованием самого разного профиля, потому что специальность по диплому тут роли не играет.
По оценкам социолога, главная идея этих предпринимателей — сам себе хозяин. Такой человек думает: «Я строю бизнес как хочу. Сколько заработаю, это все мое». Но далеко не все начинающие предприниматели относятся к этой категории.
— Есть люди, которых притягивает малый бизнес, а есть те, кого в малый бизнес выталкивают жизненные обстоятельства, — подчеркивает социолог. — Для таких бизнес становится единственным вариантом, потому их уволили с работы. Вот какой-нибудь отраслевой городок, закрылось предприятие. Куда людям идти? Это условно называется малым бизнесом. Потеря работы, низкий заработок вынуждают людей искать место под солнцем, становиться индивидуальными предпринимателями. Такие люди не прочь вернуться на роль наемного работника, если представится случай. Как правило, это люди постарше, обремененные семьей. Они не питают надежд на бескрайние перспективы своего бизнеса, их предпринимательство носит вынужденный характер.
Многие начинающие предприниматели часто жалуются на непонимание окружающих — друзей, коллег, а иногда и близких родственников. А действительно, так ли уж хорошо мы понимаем их мотивы?
Михаил Хомич из Московской Школы управления Сколково настроен более оптимистично. Он считает, что малый бизнес — хорошая возможность самореализации.
— Вряд ли кто-то из нас в детстве мечтал стать заместителем главного бухгалтера или начальником отдела продаж. А вот печь хлеб или владеть своим собственным кафе — это вполне себе мечта. И многие люди уходят в бизнес, чтобы ее осуществить, — объясняет он.
Другой доминирующий мотив, по мнению Михаила Хомича, — конечно же, деньги. Работая по найму, человек никогда не станет супербогатым. Всегда существует потолок, выше которого не прыгнешь, каким бы суперпрофессионалом ты ни был. Собственное дело снимает такие ограничения.
Еще один недооцененный аналитиками мотив, по словам эксперта, — стремление к славе:
— Иногда бизнесменами становятся, чтобы прославиться. И действительно, работая в корпорации даже на очень высокой должности, снискать славу трудно. Мы, как правило, не знаем имен сотрудников корпораций. Например, кто кроме специалистов вспомнит, как зовут президента Coca-Сola? А ведь он возглавляет компанию, в которой работает 300 тыс. человек.
Саратовский предприниматель Александр Куницын до открытия собственного дела работал в банке. Там он на практике увидел, как делается бизнес. И в конце концов понял, что нельзя дальше быть наемным работником.
Куницын отличается от большинства наших героев. Его увлекает не конкретная идея, а бизнес как таковой. Таких, как он, принято называть серийными предпринимателями. Говорит о своих проектах Александр сухо и по делу, не отвлекаясь на «лирику».
— Самый первый мой бизнес — турагентство, поскольку порог входа в него был минимальный, — рассказывает он. — Не нужны первичные инвестиции, и специальных знаний тоже требуется минимум. Потом была оптовая торговля стройматериалами, а затем небольшая сеть магазинов кожгалантереи. Потом оптовая торговля детскими товарами…
Во время кризиса Куницын увидел, что торговля больше не приносит стабильного дохода, и задумался о собственном производстве. Теперь его компания «Клевер» выпускает медицинские товары — тесты на беременность, презервативы. В планах начать выпуск антивозрастной косметики. Под этот проект уже проведены клинические испытания и изготовлены пробные партии.
— Я понял, что нужно что-то производить, а не импортировать, — говорит Куницын. — Потому что из-за валютных скачков риски стали очень высокие, и выживаемость торгового бизнеса снизилась. Начал переходить на производство в 2008 году. Почему выбрал именно такой сегмент? Небольшое количество игроков в этом бизнесе, и вообще в «фарме» в целом. Если посмотреть статистику, то фармацевтика занимает второе место по импорту. А значит, всю валюту, которую зарабатывает страна, мы тратим на закупку изделий и препаратов за рубежом. Поэтому фармацевтический рынок в России сейчас развивается очень активно. В 2014 году случился прямо рывок какой-то: сильно подорожали импортные аналоги, и у нас были пустые склады — все купили. Я мечтаю, чтобы рубль продолжал дешеветь. Потому что чем дешевле рубль, тем выгоднее отечественное производство.
История Антона Акифьева во много схожа с предыдущей. Из-за экономического кризиса он тоже отказался от торговли и открыл собственное производство. Сегодня его компания производит кофе в Тульской области.
Антон окончил экономический факультет МГУ и шесть лет работал по найму в сфере маркетинга. В 2002 году он начал заниматься вендингом: закупал оптом растворимый кофе и продавал в розницу через торговые аппараты. Но дело не развивалось. Антон разочаровался в сбыте, задумавшись о собственном производстве. В 2011-м оно открылось.
— В принципе, купить оборудование не так уж и сложно, — рассказывает он. — Самое сложное — технология. Мы, например, сначала делали продукт по итальянским образцам. Соответственно, получался более итальянский по вкусу кофе. Но Россия, как и скандинавские страны, предпочитает другой напиток. Еще одна трудность в производстве — это человеческий фактор. Команда, которая сейчас работает, формировалась все эти годы. И только в прошлом году, наверное, коллектив окончательно устоялся.
Экономический кризис объективно помог предпринимателю нарастить объемы производства.
— Когда валютный курс подскочил вверх, у дистрибуции экономика поехала и фирмы закрылись, — говорит Акифьев. — А мы в тот же период выросли двукратно по объему продаж и по отгрузкам. Это связано с тем, что все больше и больше клиентов, особенно сетевых, серьезных, переходят на локального производителя, потому что те же импортные аналоги очень здорово подорожали. Фактически мы сейчас ежегодно вырастаем в два раза.
На работе Акифьев проводит все свое время. У него нет какого-то определенного формального графика. Пока его бизнес требует повышенного внимания.
— У нас производство рассчитано где-то на 80 тонн кофе в месяц. Это если работать в три смены и 30 дней в месяц. А на сегодняшний день у нас загрузка в одну смену. Пока производство не будет загружено по полной, я, конечно, буду участвовать во всем очень плотно, — поясняет предприниматель.
Генеральный директор Института финансового развития бизнеса, член генсовета «Деловой России» Ильдар Шайхутдинов считает, что в России существует колоссальный разрыв в настроениях среднего и малого бизнеса. Средний бизнес как-то развивается, несмотря на все проблемы, имеет видение на ближайшую перспективу. А про малый бизнес, как правило, этого сказать нельзя. Малые предприниматели озабочены тактическим выживанием, у них часто отсутствует видение даже на ближайший год.
— На мой взгляд, это связано с феноменом «полярной ночи», — говорит эксперт. — Новые проекты возникают на энтузиазме, когда есть какие-то финансовые средства и будущее представляется в розовых тонах. Потом практически у всех начинается «ночь» — деньги закончились, заказы нестабильны, стратегия нуждается в доработке. Эту ситуацию я обозначаю термином «полярная ночь», потому что период испытаний длится значительно дольше, чем ожидает предприниматель. Этот период далеко не все могут пережить. И, что самое важное, — практически никто не ожидает такой ситуации и не готов к ней. Банки, несмотря на декларации о поддержке малых предприятий, их практически не кредитуют.
Выходом, по мнению эксперта, могла бы стать государственная поддержка малого бизнеса. В 2017 году правительство выделит на программы господдержки малого и среднего бизнеса 20 млрд рублей. В предыдущий год цифры были похожие. Но, несмотря на такие объемы, отношение к этим программам двойственное, считает Шайхутдинов:
— С одной стороны, интерес предпринимателей очень высок. На наши семинары по программам господдержки приходит очень много людей. С другой стороны, предприниматели относятся к таким программам как к популизму власти, не верят, что они могут реально получить такую поддержку. Я спрашиваю на семинаре: «Поднимите руку, кто получил господдержку». Руку поднимают единицы.
На взгляд Ильдара Шайхутдинова, главная проблема тут не в популизме властей, а в низком уровне финансовой грамотности самих предпринимателей. Чтобы привлечь государственные средства или другие инвестиции, предприниматель должен представить хороший проект, сделать так, чтобы инвестор захотел выделить на него деньги. А этого по факту нет.
— По опыту могу сказать, что треть начинающих бизнесменов вообще не способны вести переговоры об инвестициях в свой проект, — говорит Шайхутдинов. — Они не могут ответить на элементарные вопросы об объеме рынка, конкурентах, их преимуществах, в чем конкурентоспособность их проекта, какой план «завоевания мира». Нет стратегии, нет видения ближайшего будущего.
Салават Фидаи двадцать лет проработал в офисе в Уфе. Дослужился до топ-менеджера крупной фирмы. А потом вдруг оставил работу и целый год пытался разобраться в своей жизни, понять, что ему действительно важно. Сегодня Салават — успешный художник-миниатюрист, работы которого пользуются спросом по всему миру. О нем снимают сюжеты крупнейшие западные телеканалы, пишут художественные журналы.
Самые популярные работы Салавата — миниатюры на карандаше. Их часто заказывают известные компании для своей рекламы, охотно приобретают коллекционеры. Откуда же у обычного менеджера взялась такая страсть? И почему он открыл свои таланты только в зрелом возрасте?
– Начнем с того, что у меня родители профессиональные художники. В детстве я рисовал, учился в художественной школе. Но так сложилось, что в молодости я посчитал бесперспективным идти учиться дальше на художника. Потому что в то время, в 90-е годы, модно было заканчивать юридический или какой-нибудь экономический факультет. Была общественная установка, что художник не может достаточно заработать, чтобы содержать семью. И я под влиянием общественного мнения с друзьями поступил на юрфак. Потом работал в правоохранительных органах, а затем менеджером. И так более двадцати лет проработал в офисе.
Но построить жизнь под диктовку общественного вкуса у Салавата не получилось. После сорока лет, говорит он, наступил момент, когда захотелось переосмыслить собственную жизнь и все поменять:
— Говорят, это кризис среднего возраста или что-то в таком роде. Я решил уйти с работы. Целый год отдыхал от всего накопившегося и занимался самопознанием. Читал литературу по саморазвитию, на тренинги различные ходил, медитировал и путешествовал. Нужно было отключиться от внешнего мира, уехать в деревню. Наверное, это такой дауншифтинг у меня был.
Прозрение наступило, как всегда, внезапно. Салават гостил у школьного друга, который вдруг напомнил ему, что в детстве тот любил рисовать. Это напоминание вернуло его в искусство. Но и на этот раз Салавату пришлось преодолевать социальные стереотипы. Если бы не поддержка жены, неизвестно, чем бы кончилось дело.
Салават гостил у школьного друга, который вдруг напомнил ему, что в детстве тот любил рисовать. Это напоминание вернуло его в искусство. Но и на этот раз Салавату пришлось преодолевать социальные стереотипы
— Сильно помогла супруга: она меня поддержала, — рассказывает Фидаи. — А вот родители и друзья — нет. Они меня отговаривали: «Зачем такую высокооплачиваемую работу оставляешь? У тебя же семья, трое детей, тебе нужен постоянный доход, а ты в какую-то неизвестность решил податься». Но супруга, наоборот, как декабристка за мной последовала. Сказала: «Если уверен, что это твое призвание, давай — действуй». Нам обоим было понятно, что когда человек занимается любимым делом, у него есть шанс добиться чего-то серьезного.
И художник поверил в себя. Его работы заметили, стали звать его на выставки. Но настоящий успех пришел, когда он занялся миниатюрами. Фидаи стал делать микроскульптуры на карандашах. Их с восторгом приняли и начали присылать серьезные заказы. Благодаря карандашам к Салавату пришли популярность и признание. Появились постоянные клиенты, крупные заказчики за рубежом. Среди них есть даже известные киностудии.
Работа очень тонкая. Скульптуры художник создает под микроскопом — на обычных карандашах с грифелем толщиной два миллиметра. Во время резьбы, как утверждает мастер, собственный пульс чувствуется на кончиках пальцев.
— В какие-то моменты даже слышу сердце, потому что работаю в полной тишине… очень нежно, осторожно — как сапер или как снайпер буквально, — говорит Салават.
Журналистское исследование имеет свои ограничения. Мы можем рассказывать лишь о тех героях, которые согласны показать публике свою жизнь. Возможно, именно поэтому в нашем исследовании не встречается совсем уж неудачных примеров предпринимательства. Между тем банкротство — очень распространенный финал многих бизнес-проектов.
Социолог Светлана Барсукова рассказывает, что самая типичная траектория малого бизнеса — или резкое разорение, или плавное снижение экономической активности. То есть скоропостижная или медленная смерть. В этом секторе наблюдается высочайшая турбулентность.
— Успех как награда за смелость — самый редкий сценарий, — говорит Барсукова. — Зато наглядный, выполняющий роль витрины для рекрутирования новых представителей малого бизнеса. Главная проблема начинающих предпринимателей — их иллюзорное представление о реалиях. Тут две крайности. Одни — обычно это молодые, амбициозные ребята — зарядились слоганами из переводной литературы: «Дерзайте! Верьте в мечту, и у вас все получится!» Но им предстоит осознать, что все не так просто. Что поддержка малого бизнеса — в большей степени лозунг политической власти, чем вектор реальной экономической политики. У других настроения прямо противоположные: «В России ничего сделать невозможно». Отсюда попытки списать любой просчет на то, что «в такой стране живем». Любая неудача объясняется тем, что власть коррумпирована, бюрократия чудовищная и все в том же духе.
Истина, считает эксперт, как всегда где-то посередине. Но найти эту середину сложно.
Важная проблема — отношения с властями, с контролирующими органами. Более удачно складывается судьба тех, кто попал в орбиту более крупных игроков на основе устойчивых субконтрактных отношений.
По статистике, 80% новых бизнесов закрывается. Но это не обязательно разорение, уточняет Барсукова:
— Тут статистику надо анализировать аккуратно. Не обязательно закрытие — это крах. Многим просто надоедает, они находят какую-то другую работу себе. Может случиться этакое «бескровное» закрытие. Некоторым выгодно закрыться и тут же открыться под новым названием. Крупные фирмы, которые работают с представителями малого бизнеса, говорят, что «у нас список наших контрагентов регулярно обновляется», но приходят к нам на переговоры заключать сделки одни и те же люди. Они закрыли одну фирму и сразу же открыли другую. Так что статистика тут лукавая. http://expert.ru/russian_reporter/2017/04/v-otryivi/
Оставьте свои координаты, наш сотрудник свяжется с вами в ближайшее время.
